Умереть бы у тебя на коленях
Истекая то ли сном, то ли негой.
Позабыться в море сладких видений,
В гребнях волн под их чарующим бегом.
По магическому кругу вселенной,
Где лежат на шпалах космоса звезды.
Лишь мгновенья в этой жизни нетленны,
остальное все обычно и просто.
И распущенными прядями слезы
осушить твои, Такие земные.
Лик луны, властитель таинства грозный
Растворит мои дороги хмельные
*************************
Дождь пронесся по гривам стреноженных дней,
Тополя обивая в асфальтовый блик
И на небе Луна, королева теней,
Мне явила лукавый изменчивый лик.
То ли стрелки часов, то ль копыта стучат
Через поле души в лихолетье снегов.
И судьба от минут - желтоглазых волчат -
Убегает под памяти звездный покров.
В горьком привкусе брызг, в сладком запахе трав
Растворится душа как журавль в небесах
И уже все равно, кто виновен, кто прав
И забудешь про совесть, а так же про страх.
Был стреножен табун и уйти не успел,
Желтоглазые волки давно подросли
Небо било по крупам сумятицей стрел
И копыта мелькали по вязкой пыли.
Все осталось за мокрым холодным стеклом
И нельзя ничего мне за ним рассмотреть.
только дождь потихоньку шумит за окном,
Да за дверью ссыхается легкая плеть
****************************
В спираль закручена душа
И туго-туго сжата.
Живу не глядя, не дыша,
Дыхание чревато.
Боюсь, пружина ломанет
И вылезет наружу,
И каждый сразу же поймет,
Что мне сжимало душу.
И я терплю, и я молчу,
Не смея огрызаться.
Ах, как вмешаться я хочу,
Ах, как хочу взорваться!
Но... Пыл пружины берегу
Я для другого раза.
И обрываю на бегу
Я начатую фразу.
Ну, вот и мой зеленый свет!
Давай, душа, за дело!
Но боль ушла и взрыва нет -
Пружина заржавела
********************
Рассвет звезду царапнул лапкой,
Плеснул на месяц молоком,
А я ведро с молочной шапкой
Уже тащу из хлева в дом.
Рань, пять утра, но три соплюшки
У двери скачут босиком
И тянут мне навстречу кружки,
Что б напоила молоком.
таращат сонные глазенки,
В молочной пене мажут нос.
Рассвет играющим котенком
Крадется тихо меж берез
***********************
АВГИЕВЫ КОНЮШНИ
МНЕ душу чернилами мазали долго
И дыры в ней били, скрипя дыроколом,
Я выжила.
Шинами черные "волги"
оставили полосы на сердце голом.
Я встала.
Бумажною жвачкою веки
Замазали мне,
Сладкой музыкой уши
Забили,
заткнули,
хотели на веки,
Я вырвалась.
В черном навозе конюшен
Авгиевых
Били копытами кони
По скрытой на теле последней иконе.
Поток очищающий кучи навоза
Размыл,
Освежая мне душу и тело.
но там, где мне виделись белые розы,
Трава подзаборная выперла смело,
Обильно политая сточной водою.
И вырвать с корнями мне сил не хватает.
Блатные чиновники в спарке с братвою
И снова конюшни дерьмом зарастают
*******************************
Ты не простишь, я знаю, а я и не прошу.
Просить - такая роскошь, без сомненья.
Я в чувства не играю, души не ворошу,
Ну, не простишь... Уйду без сожаленья.
И буду я ночами опять стихи писать
О том, что жизнь глупа и непонятна.
И будет за плечами как прежде зависать
Дым сигарет тошнотно-ароматный.
И, может быть, подруга затянет вновь мораль
О том, что скоро молодость промчится
Что буду я белугой рыдать в седую рань,
А принц прекрасный, мол, не постучится.
Ты не простишь, я знаю, а я и не прошу,
Поплачу для приличья и забуду.
А может быть от скуки поэму напишу
О том, как глупо ждать от жизни чуда.
********************************
Боль прорвалась и вылетела наружу,
Затопила зловоньем, но стало легче.
Значит, нужен был этот паскудный ужин.
Жаль, что не было там ничего покрепче.
Правда, стыдно немного, и мутит тоже,
Но зато притупилось желанье сдохнуть.
И не хочется в зеркале видеть рожу.
Правда, хочется жрать, что уже неплохо.
Черный юмор всегда был присущ мне прежде,
И в друзьях я ценю обо мне заботу.
Как, позвольте спросить, объяснить невежде
Цвет зеленый, дрожанье рук и икоту?
При запоре всегда помогает клизма.
Клином клин завсегда вышибали сходу.
Клизма - средство от пессимизма.
Новый взгляд в человеческую породу.
Боль прорвалась, неважно, в какую дырку.
Пьяный бред сменился веселым похмельем.
Я сегодня сдала свою душу в стирку,
отложив подземное новоселье
*******************************
День мой синий, ответь на последний вопрос
Этой жизни, летящей под россыпью звездной.
Лей в стакан мой своих куполов купорос -
Выпью я, ты ответь. Только б не было поздно
Уходя находить то, что долго искал
И желанное ранее стало ненужным.
профальцетит фальшиво церковный хорал
Обрывая мелодию слова натужно.
Крик ребенка и старчкский ссохшийся всхлип
Замыкают мой круг как застежка браслета.
Горло ноет и рвется от вечных полип -
Порожденья невыплаканного сонета.
И несется шабаш средь мирской суеты
И шалавы друзей заменяют, Однако
Белоснежен по ангельски кипень фаты,
Атрибут эфемерный неравного брака.
День мой синий, я пью тебя длинным глотком,
Под конец растворясь в перепуганном небе.
Что там колокол чешет своим языком,
Что он знает о страсти, о смерти и неге!
Сердце жмет от предчувствия близкой беды,
От обилия тем и избытка вопросов.
Под откосом уже не увидишь звезды.
Да и, впрочем, куда там смотреть под откосом!
Перепутаны синь и полуночный мрак.
На вопросы мои мне не дали ответа,
И сжимается сердце в предчувствии как
Наважденье невыстраданного сонета.
Вот и кончен какой-то пустой разговор,
Я долги уплачу - мне не выложат сдачу.
В синем небе меня расстреляло в упор
Колокольное эхо забытого плача
*********************************
Запорошили путь-дороги
Снега,
И устают в сугробах ноги -
Пурга.
А я иду судьбе навстречу
Своей
И вижу, как склонился вечер
Над ней.
Но помню я, что было утро,
Заря!
И день лучи швырял, кому-то
Даря.
Мне плохо очень, я ведь знаю
В ночи
Мне никогда не засияют
Лучи.
Но силы хватит мне пробиться сквозь
Снег.
Я не хочу в ночи забыться
Навек.
Когда рассвет зарозовеет
Зарей,
Мне сердце солнце отогреет
Весной.
Мне очень трудно, в мрак как буд-то
Иду.
Но знаю я, наступит утро.
Я жду
************************
Оскалилось ночное небо
Щербатых звезд больным ощером.
На бездуховную потребу
Разверзлась космоса пещера.
До исступленья мрачной верой
В ночную синь глаза уходят.
В зодиакальном хороводе
Трепещут влажные химеры.
И млечный путь двойной спиралью
Свивает путь огромной шалью
Из безнадежности и слез.
И нет ни выхода, ни срока
Из колотья разбитых звезд
И все бессмысленно жестока
*************************
Я жду трамвай, последний в этот вечер,
Бредут машины сквозь фонарный свет.
И тополя, роскошные, как свечи,
Мне пишут в небе роковое "Нет".
Усталые, таинственные звуки
Струятся из вечерней тишины.
Последней ночи выстывшие муки
Кому-нибудь другому суждены.
Из равнодушных глаз течет усталость,
И тело жаждет отдыха и сна.
Как мало в этой жизни мне осталось,
Как много этой жизни я должна!
******************************
Июньской ночью соловьи свистят,
А у меня собака лает в будке.
И я, как много лет назад,
Готова к неожиданной побудке.
А впрочем, постарел заросший сад.
В мои года вместилось ожиданье.
Ночь, два часа. Ворота заскрипят
И кто-то принесет мне излиянья.
И будет говорить мне до утра,
Что жизнь трудна, и не хватает денег,
Что отгорели угли у костра,
И от любви остались только тени.
Мы разопьем дешевое вино,
Что куплено совсем не в магазине.
Я растворю просевшее окно
И мы покурим в звездный отблеск синий.
Я спрячу на душе чужую боль,
Запру ворота, уберу стаканы
И тихо всхлипну, потревожив моль,
Уснувшую уютно за диваном.
***************************
Саднящая рана раскрылась как мак
Навстречу лучу.
Наверное, странно, но все это так,
И я так хочу.
В прозрачном фужере плескался ренвейн,
А я разлила.
Хотела проверить, насколько больней
Осколки стекла.
Но ленты тугие обвили ладонь
И кровь не течет.
А раны другие сжигает огонь,
Но это не в счет.
***************************
Синие звезды искрились и падали,
Сколько нам снилось заманчивых снов.
Лунные ночи светились лампадами,
Было все просто и ясно без слов.
Вдали уходили закаты вишневые,
Синие звезды ложились на грудь,
Наши тела становились тяжелыми,
Травы манили к себе отдохнуть.
Было ли это моею ошибкою,
Синие звезды заманят к реке.
Вздрогнет луны отражение зыбкое,
смоет мой след на колючем песке.
*********************************
Как мечталось о смерти, о любых ее видах
Как отмщенье врагам или черствым друзьям.
Как лелеялись в сердце пустые обиды,
Каждой мелочи сор, каждой колкости шрам.
Наступила минута - опустилась завеса,
Заглянулось за край и восстало в ночи
И нахлынуло ужасом.
Легкий повеса в мерных каплях держал буйной жизни ключи.
И резиновый жгут как живая защита
Опоясал предплечье, А в пасмурной мгле
Вдруг явилось в цветенье все, что было забыто
И желанье остаться на грешной земле.
Чьи-то мягкие руки укололи запястье,
Грудь без чувственной страсти качала рука.
В серо-синей палате я встретила счастье,
счастье выжить и жить. Счастье знать - далека
Та, что входит неслышно, обычно под утро,
Не спросив разрешенья на краткий визит.
Я встречала ее, правда, помнится смутно,
Как она, мне в упрек, постояла вблизи.
Кислород хрипло в горло врывался мне ради
Тихой дрожи подернутых сумраком век.
Я открыла глаза и заплакала, глядя
На окутавший землю ноябрьский снег
*******************************
О, Господи, за что мне маета,
Посоловевших глаз сухая резь?
Была дана мне злоба неспроста,
В моих терзаньях тоже что-то есть.
Клубящийся туман в моем окне,
Стекает сумрак прямо на подол.
Одно из двух решить так трудно мне
И выбрать наименьшее из зол
**************************